Память потомков и труд историков возвращают Симбирску-Ульяновску всё новые имена его замечательных уроженцев. Их помнят в других городах, регионах и даже странах, куда они оказались заброшены в силу исторических судеб, по учёбе, работе, в связи с драматическими событиями прошлого. Спустя десятилетия память о людях возвращается. История не знает сослагательного наклонения. В определённый момент оказываются востребованными именно те особенности людей, живщих и созидавших до нас, которые способны преподать нам, ныне живущим, свои уроки.
В начале давнего 1955 года эта история всколыхнула Казань, столицу советской Татарии. Погиб пожилой врач. Замёрз в январскую стужу, пытаясь исполнить свой врачебный долг – спасти больного. Похороны врача-фтизиоларинголога, специалиста по лёгочным болезням Ивана Сергеевича Марченко превратились в стихийную манифестацию, собравшую тысячи жителей Казани. Толпа желавших проститься с доктором запрудила небольшую улицу Городецкого, где он жил.
Республиканская газета «Советская Татария» опубликовала развёрнутый официальный некролог с портретом Ивана Сергеевича. И это при том, что погибший не был членом Компартии, не занимал никаких ответственных постов и не имел учёных званий. Смерть И.С. Марченко при выполнении служебного долга характеризовалась как «безвременная». Среди немногих биографических фактов в некрологе указывалось, что покойный был уроженцем Ульяновска.
Иван
У каждого из нас есть отец и мать, и замечательно, когда человек родится в семье, где его любят и ждут, где его правильно воспитывают. Маленький Ваня родился 27 июня 1886 года в Симбирске, в семье мещан Сергея Яковлевича и Александры Сергеевны Марченковых. Он был третьим ребёнком в семье, желанным сыном, будущим наследником. 1 июля мальчика окрестили во Владимирской церкви города Симбирска. У него было сразу два крёстных отца: самарский 1-й гильдии купец Артемий Гилянов и родной дядька Антон, преподававший в ремесленном училище имени графа Орлова-Давыдова. Крёстной матушкой стала симбирская потомственная почётная гражданка Глафира Андреевна Хапкова, жена брата матери, Ивана Сергеевича.
Сергей Яковлевич Марченков был известным в городе и далеко за его пределами человеком, судопромышленником, лесоторговцем, пароходным агентом. Сын крепостного, он собственным умом, трудолюбием и безукоризненной честностью в короткий срок достиг уважения и веса в обществе, породнился с купеческим родом Хапковых. Его избранница, Александра Сергеевна, впрочем, мало походила на чванную купеческую дочку. Домашняя учительница А.С. Хапкова не раз общалась по возникавшим необходимостям с директором народных училищ Симбирской губернии Ильёй Николаевичем Ульяновым.
Семья Марченковых много путешествовала по Волге, подолгу жила в разных городах. Отец видел Ивана Сергеевича продолжателем своего дела, более того, дипломированным инженером. Для этого требовалась соответствующая квалификация и подготовка. Двигаясь к этой цели, Иван Марченков поступил в Астраханское реальное училище. Но в последних классах училища у Ивана начались серьёзные проблемы со здоровьем – и, как следствие, с учёбой.
Юноша «мучился лёгкими», подозревали туберкулёз. За время длительного лечения Иван Марченков настолько заинтересовался медициной, что решил стать врачом. Иван окончил реальное училище в 1906 году, в самый разгар Первой русской революции. Без гимназической латыни, которой не учили в «реальном», поступить на медицинский факультет в Российской империи было попросту невозможно. Поэтому Иван решил поступать в университет за границей. В начале XX столетия больше всего молодых людей из России ехало в Швейцарию.
Вместе с братом на учёбу в Женевский университет отправились его старшие сёстры Нина и Мария (1883–1945). Занимательно, но в студенческих документах Женевского периода И.С. Марченков впервые официально обозначен как Марченко. А в сохранившейся в семейном архиве карте студента медицинского факультета семестра 1908 года он лично расписался как «Марченко» на французском языке.
В Женевском университете И.С. Марченков проучился четыре семестра. От учёбы за границей пришлось отказаться в связи с надеждами на будущую карьеру. С заграничным дипломом в Российской империи можно было заниматься лишь частной практикой, он не давал преференций и по государственной службе, с которой была связана работа в казённых больницах или госпиталях, преподавание в университетах.
Летом 1909 года И.С. Марченков подал документы о поступлении на второй курс медицинского факультета Императорского Казанского университета. В родном Симбирске, в губернской гимназии, он 17 июня 1909 года «досдал» недостающую латынь.
Ещё студентом Иван Сергеевич проявлял глубокий интерес к практической медицинской деятельности. Он оказывал необходимую помощь родным и близким, практиковал в больницах города Казани, сопровождал на лечение за границу тяжелобольного отца.
Увлечение медицинской практикой оказалось столь сильным, что ради неё И.С. Марченков жертвовал каникулами, ограничивая время поездок к родителям в Симбирск. Может быть, потом он и сожалел о таком упорстве. В июле 1913 года безвременно, после долгой болезни скончался крёстный отец Ивана Сергеевича, Антон Яковлевич Марченков, а в декабре 1915 года ушёл из жизни родной отец, Сергей Яковлевич. Врачебное призвание состоит в службе людям. обществу, и тот, кто принял этот путь, должен многим жертвовать.
Летом 1917 года выпускник Казанского университета И.С. Марченков был призван на военную службу и оказался на фронте Первой мировой войны. В начале 1918 года, после революции и Брестского мира, он смог вернуться в Симбирск и стал работать в губернской земской больнице.
В родном городе настигла его вторая в жизни Гражданская война. Иван Сергеевич был свидетелем взятия Симбирска белыми в июле 1918 года. В сентябре он сумел избежать принудительной эвакуации из осаждённого красными Симбирска, которой подвергались все служащие земских учреждений, в первую очередь столь ценимый на войне медицинский персонал.
Иван Сергеевич поступил на службу в Красную армию, был назначен начальником тылового госпиталя. В этот период И.С. Марченков окончательно становится Марченко. В 1919 году И.С. Марченко был переведён на службу в Казань. Вместе с ним из Симбирска уехали и все домашние, мать и сестра Мария с сыном Дмитрием, крестником И.С. Марченко.С этого времени вся дальнейшая жизнь и деятельность нашего героя оказаласьсвязанной с Казанью.
В 1920 году Иван Сергеевич начал работать ординатором в хирургической клинике Казанского университета под руководством профессора, доктора медицины Николая Александровича Геркена (1863–1933), выдающегося российского и советского врача и учёного.
Н.А. Геркен славился исключительным чутьём в постановке диагнозов; своё умение он передал младшему коллеге. И.С. Марченкова и Н.А. Геркена связали глубокие профессиональные и личные взаимоотношения. В 1928 году Иван Сергеевич специально ездил на 40-летний юбилей медицинской деятельности Н.А. Геркена, который отмечался в городе Мариинский Посад Чувашской АССР, в котором Н.А. Геркен работал с 1926 года.
В 1925 году И.С. Марченко становится врачом-фтизиоларингологом Республиканского противотуберкулёзного диспансера ТАССР, и за годы работы там приобретает заслуженную славу «одного из крупнейших специалистов по туберкулёзу верхних дыхательных путей» как в Поволжье, так и в целом по стране. «Простые» пациенты уважительно называли его «профессором». Повторимся: никакими официальными подтверждениями своего мастерства и заслуг И.С. Марченко не обладал. Врача И.С. Марченко отличали независимость и критичность суждений по отношению к происходившему в Советском Союзе. Доктор всегда высказывался открыто, отстаивал собственное мнение и принципиальную позицию. Именно эта принципиальность, по мнению родных, и сохраняла Ивана Сергеевича от политических репрессий.
В 1930-е годы по ложному обвинению в совершении криминального аборта была осуждена к тюремному заключению жена И.С. Марченко, врач-гинеколог Елена Леонидовна. Единственным «весомым» аргументом обвинения стало экспертное заключение, сделанное коллегами-акушерами под нажимом соответствующих органов. Спустя годы, один из «экспертов» прямо признался, что это уголовное преследование стало средством давления на её мужа: «Не будь твой Ванька таким упрямцем, ничего бы и с тобою не было». Но и здесь Иван Сергеевич не смирился и не сдался. Вступив в открытое противоборство с системой, он сумел добиться пересмотра дела и досрочного освобождения супруги из лагеря.
Страна не стояла на месте. Людям хотелось действовать, творить, преображать и строить. С репрессиями и страхом уживались несомненные достижения человеческого труда и упорства, преображавшие и улучшавшие жизнь. В 1930-е годы И.С. Марченко стал одним из пионеров санитарной авиации в Советской Татарии и в Советском Союзе.
По заданиям Наркомата, а затем Министерства здравоохранения ТАССР он много раз совершал вылеты на медицинском самолёте в санатории и районные больницы Татарской АССР. Каждый полёт на «кукурузнике», едва вмещавшем двух лежачих больных и двух сопровождающих медиков (а Иван Сергеевич отличался довольно высоким ростом), становился приключением и поступком.
Во время вылета к больному 14 января 1955 года самолёт, на борту которого находились лётчик, И.С. Марченко и медицинская сестра, совершил вынужденную посадку в заснеженном поле. При аварии никто не пострадал. Не дожидаясь прибытия спасателей, движимый чувством врачебного долга, И.С. Марченко пешком попытался добраться до больного. Не получилось… Врач погиб, как солдат, на своём посту, ради общего дела, общей победы. Другой самолёт забрал больного, и жизнь человека, за которого отдал свою жизнь Иван Сергеевич, была спасена.
Нина
Нина Сергеевна Марченкова родилась в Симбирске 19 ноября 1882 года. Крещена была три дня спустя в Никольской церкви. Её крёстными родителями были уже упомянутая выше Глафира Андреевна Хапкова и старший брат матери, подпоручик Калужского пехотного полка Николай Сергеевич Хапков. Квартировавший в Симбирске Калужский полк лучшим образом зарекомендовал себя во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Участник той давней войны, Н.С. Хапков положил начало офицерской династии, которая с честью служит Родине почти полтора столетия!
Нина Марченкова «выскочила» замуж в восемнадцать лет, в Астрахани. Ранний брак оказался неудачным, супруги разъехались. В Астраханской духовной консистории, подавая богатую пищу для пересудов и сплетен, долгие годы тянулось дело по расторжению этого брака. Когда осенью 1906 года Нина собралась обучаться медицине в Швейцарии, подруги восторженно восприняли это вызовом существующим условностям, делом, достойным её характера и дарований. Одна из них поздравила «дорогую Нину» открыткой с репродукцией известной картины художника Г.И. Семирадского «Танец среди мечей» на сюжет из античной истории: роскошная красавица танцует рискованный танец между мечей, повёрнутых вверх остриями.
В Женеве Нина Сергеевна благополучно окончила полный курс, получив квалификацию врача акушера-гинеколога. Её сестра Мария Сергеевна стала дипломированным филологом.
5 сентября 1918 года, за неделю до освобождения Симбирска от белых, в губернской больнице она приняла роды у своей сестры и позже стала крёстной матерью новорождённого мальчика Дмитрия. Дмитрий Валентинович Фёдоров (1918–1999), впоследствии – замечательный казанский педагог. Его крёстным отцом был Иван Сергеевич Марченков.
После возвращения красных, осенью 1918 года Н.С. Марченкова была назначена заведующей акушерско-гинекологическим отделением Симбирской губернской больницы, став, таким образом, первой женщиной-врачом, официально занимавшей этот пост.
Но вскоре судьба Нины Сергеевны кардинально переменилась. Она полюбила врача-стоматолога Рудольфа Барабаша, поляка, которого военные события закинули на Среднюю Волгу. Они поженились и уехали на родину к мужу, в обретшую в 1918 году независимость буржуазную Польшу. Супруги Барабаш работали по специальности. Их заработки позволяли путешествовать по стране, отдыхать на популярных курортах, совершить морской круиз в неблизкую Португалию и помогать родным, проживавшим в Советском Союзе.
В довоенные годы панскую Польшу советская пропаганда рисовала непримиримым противником страны. Члены одной семьи оказались по разные стороны идеологически навязываемых баррикад. Но Марченковы не поступались семейными отношениями «страха ради иудейска» и продолжали переписываться вплоть до начала Второй мировой войны 1939–1945 годов. После окончания войны переписка возобновилась.
Из своего «буржуазного далека» Н.С. Марченкова-Барабаш умудрялась поддерживать родных и советом, и материально, утешать их, гасить семейные конфликты. Она была любящей тёткой и ответственной крёстной матерью своего племянника Дмитрия. Крёстный родитель, как известно, особым образом несёт ответственность за воспитание, в первую очередь – за религиозное воспитание своего крестника. Нельзя сказать, что Марченковы-Марченко были глубоко воцерковлены. Но религия, по меньшей мере на уровне обрядов, составляет непреложно важную часть традиционной культуры, а Марченковы были семьёй с традициями, людьми консервативными в лучшем смысле этого слова. Тем более что свой корень Марченковы вели из села Румянцева Карсунского уезда, из ближней округи Жадовской пустыни – известного паломнического места, где хранилась и почиталась Жадовская Казанская икона Божией Матери.
«Дорогой Дима, – писала Нина Сергеевна 21 ноября 1930 года, – посылаю тебе открытку на именины, хотя очень поздно, но я всё время помнила о твоих именинах 8/XI, только вовремя не собралась написать, подарок тоже тебе не посылаю, так как не знаю каким образом – нельзя. Сегодня маме твоей посылаю 10 долларов на выкупление посылок, а к празднику пришлю ещё, если бы было можно, чтобы вместо сала прислала масла, пусть мама напишет. Там бабушке дайте на церковь немного денег. Целую тебя и маму с бабушкой. Тётя Нина».
В конце 1934 года Н.С. Марченкова-Барабаш писала Дмитрию Фёдорову:
«Получила твою открытку, 22/XI, дорогой Дима, где ты пишешь, что уже в 9-м классе и не знаешь, где будешь дальше учиться, я думаю, сам видишь, к чему имеешь склонность, да и в России для интеллигенции есть ещё широкое поле деятельности, у нас в этом отношении хуже, есть перепроизводство интеллигенции. Поздравляю тебя с прошедшим Ангелом и желаю здоровья и успеха».
Летом 1928 года Нине Сергеевне удалось, несмотря на разнообразные бюрократические препоны, «вырваться» в Казань. Её путешествие в столицу советской Татарии запечатлено на семейных фотографиях – и в открытых письмах с обратной дороги, как 8 сентября 1928 года: «Милая Мама! Пишу из Варшавы, рада, что благополучно доехала, а ещё более рада, что всех вас увидела, грустно мне было потом очень по отъезде из Казани, но что делать, такая судьба. Целую. Нина». Ей хотелось ещё раз навестить родных, но политическая обстановка вокруг СССР всё менее способствовала заграничным вояжам.
Символичной кажется раскрашенная фотография с изображением двух ирисов, с именинной надписью по-польски, написанная 29 января 1937 года: «Милая Маня! Поздравляю тебя с днём ангела и желаю тебе здоровья и всего наилучшего – я думаю, что вы уже все посланные вещи получили. Что касается аппарата фотографического, то я узнала, что послать совершенно нельзя, так что нечего об этом думать пока».
Думал о фотоаппарате, разумеется, 18-летний Дмитрий. Год 1937-й – символический, недобрый год. Получи тогда в Казани тот злополучный фотоаппарат, страшно даже представить себе последствия. Два цветка ириса на открытке кажутся нам пугающим знаком, ведь в России чётное число цветов принято приносить на похороны. Но на Западе, в той же Польше, ирис символизирует Богородицу, служит знаком её присутствия, и в этой системе такое изображение, наоборот, внушает оптимизм!
И добрая тётка-крёстная вдохновляла и обнадёживала родственников по ту сторону польско-советской границы. Она писала в Казань 7 октября 1937 года:
«Дорогая Маня! Вчера получила твоё письмо, где ты пишешь о получении вещей. Я очень обрадовалась, что всё дошло, и вы довольны, что касается распределения, то уже ваше дело, – серая блузка действительно для Димы будет хороша – она очень прочная и стоит в два раза больше от синенькой. А я уже беспокоилась. К Рождеству пошлю вам что-нибудь съестного, напиши, что больше всего нужно, думаю, хорошо сала, ветчины, бочки копчёные, колбасы? Всем привет, целую – Нина. Жаль мне Диму, что так ему трудно, но что делать! Но потом будет хорошо!».
Долг платежом красен. И вот в послевоенные десятилетия Дмитрий Валентинович Фёдоров, прошедший войну, переживший тяжёлое ранение, радовал крёстную маму Нину Сергеевну деревянными ложками, «вкусными конфектами», а главное – памятью. Эта память бережно сохранялась в семье, а теперь она постепенно становится достоянием для нас, тех, кто в начале XXI столетия живёт на родине врачей Марченковых, в городе Симбирске-Ульяновске.
Иван Сивопляс
Иллюстративный материал предоставлен Александром Дмитриевичем Фёдоровым, внучатым племянником И.С. и Н.С. Марченковых
«Мономах», №2(92), 2016 г.
